Почему Казахстан никогда не уйдет от России

Несмотря на заявленную "многовекторную" политику, Казахстан не намерен излишне отдаляться от России

О том, что происходит сейчас с одним из главных стратегических союзников России - Казахстаном, корреспондент "Утра" побеседовал со старшим научным сотрудником МГИМО кандидатом исторических наук Леонидом Гусевым.

Yтро.ру: Возникает ощущение, что в рядах ЕврАзЭС Казахстан стоит немного особняком, так ли это на самом деле и с чем это связано?

Леонид Гусев: Это действительно очень интересная ситуация, уходящая корнями в развал Союза. Когда в первый раз в Беловежской пуще собрались Ельцин, Кравчук и Шушкевич, ни каких других руководителей союзных республик приглашено не было. И особое недовольство это вызвало у Назарбаева. Дело в том, что когда после разгрома ГКЧП Горбачев реформировал СССР в Содружество суверенных государств (ССГ), он планировал пригласить Назарбаева на пост премьер-министра этого образования. И там, действительно все было практически договорено. Но, случилось то, что случилось. Я хорошо помню, когда показали Назарбаева после беловежских соглашений, у него тогда был очень растерянный вид. Ельцин все это быстро понял и после этого пригласил оставшиеся республики подписать эти самые беловежские соглашения. Более того, встреча была назначена в тогдашней столице Казахстана — Алма-Ате, чтобы как-то загладить вину перед Нурсултаном Абишевичем. В итоге, 21 декабря было подписано т. н. Алмаатинское соглашение, которое вместе с беловежским соглашением вошло в пакет учредительных документов СНГ. И после этого Казахстан стал развиваться, как независимое государство. При этом, направление его развития оказалось достаточно интересным. Они избрали т. н. многовекторную политику.

Y: И в чем ее смысл?

Л.Г.: Смысл в том, что они с одной стороны очень тесно сотрудничают с Россией. Здесь у них огромные пакеты по нефти, по газу, по ядерной энергетике (70% урана в советское время добывалось в Казахстане). А с другой стороны, они активно развивают отношения со всеми, с кем только можно. Это и Китай, с которым они имеют очень большую границу, с ЕС, США, Японией, Ираном.

Когда у нас идет разговор о Евразийском союзе, сколько раз и наш президент, и председатель Госдумы поднимали вопрос о том, что экономическая часть сотрудничества в рамках Евразэс определена, давайте теперь развивать политическую составляющую. Предлагалось приступить к созданию каких-то общих политических надстроек. Но Назарбаев в этих случаях всегда выступал против. Он апеллировал к тому, что ЕврАзЭС — это экономическое образование, предлагая даже включить в его состав Турцию. По всей видимости, он хотел тем самым показать, что к экономическому союзу может примкнуть даже страна НАТО, без проблем сотрудничая с бывшими республиками СССР. Поэтому, направленность исключительно на экономический характер партнерства существенно выделяет позицию Казахстана в ЕврАзЭС.

Y: Это вызывает какое-то раздражение у России?

Л.Г.: Назарбаев является одним из ключевых союзников России, поэтому, открытого недовольства таким поведением Казахстана Москва не проявляет. Наоборот, когда Назарбаев переизбирался на пост главы Казахстана, российские власти его всячески поддерживали. Помню даже, на каком-то из форумов "Единой России" его назвали "аксакалом всего СНГ".

К нему у нас вообще относятся с неким пиететом. Ведь этот человек представляет огромную и очень богатую ресурсами страну, граничащую с важными стратегическими игроками, как Китай и имеющую выход на другие страны Центральной Азии.

Y: Но все-таки подспудно у российских властей, наверняка, есть какое-то недовольство таким положением.

Л.Г.: Насколько я знаю, открыто об этом нигде не говорится. Наоборот, их могут уговаривать. Или, когда представители Казахстана заявляют о том, что не готовы на политическую интеграцию, им уступают, предлагая подождать, когда придет к этому время. Тем более, у нас есть ведь еще и военное сотрудничество с Казахстаном в рамках ОДКБ. И в свое время, в 2009 году именно по инициативе Назарбаева были созданы Коллективные силы оперативного реагирования (КСОР). То есть, в военном плане, Казахстан готов сотрудничать довольно активно.

Y: То есть, Казахстан надеется на русские штыки?

Л.Г.: Конечно. Но в тоже время, за все годы Казахстан не признал ни Южную Осетию, ни Абхазию.

Y: Почему? Из-за Запада?

Л.Г.: Не только. У Казахстана очень развиты отношения с Грузией. Они вложили туда огромное количество денег. Они финансируют создание рекреационной зоны вокруг Батуми. Не знаю как сейчас, но несколько лет назад они были на первом месте по количеству инвестиций в Грузию. Великобритания была на втором. Поэтому, они ведут себя весьма осторожно, когда речь заходит о признании кого-либо.

Y: Назарбаев не вечен. Дай Бог Нурсултану Абишевичу долгих лет, но годы все равно берут свое. Что будет с Казахстаном после его ухода?

Л.Г.: Совсем недавно он досрочно переизбрался на пост президента. Многие связывают это с тем, что он готовит себе преемника. В пользу этого говорит и то, что сейчас они собрались проводить досрочные выборы в парламент. Это может быть связано с намерением обеспечить всю полноту власти.

У них там как — если президент уходит в отставку, или что-то с ним случается, его на посту замещает премьер-министр. Премьер Казахстана Карим Масимов — давнишний союзник Назарбаева. Он несколько раз был премьером и переназначен на этот пост и сейчас. Для полноты картины стоит узнать, кто станет председателем верхней и нижней палат парламента после новых выборов. У них тоже двухпалатный парламент. Верхняя палата — сенат и нижняя — мажилис.

Когда все эти структуры обновятся к концу года, можно будет судить о структуре новой власти в стране. В этой ситуации уже можно будет анализировать на тему, кто станет и новым главой Казахстана.

Y: Можно ли говорить о преемственности?

Л.Г.: Теоретически, да. Я думаю, что сам Назарбаев уже активно прорабатывает, кого он поставит на пост главы государства после своего ухода. Хотя, там тоже есть разные планы. По одной версии, больше возможностей дадут парламенту и правительству, дабы новый президент был более подконтролен. Сейчас сложно сказать, как все сложится. Будет ли все именно так, или как-то еще.

Y: А вот есть такая вероятность, что произойдет какой-то серьезный разворот? Допустим, отход Казахстана от Евразийского союза и от сотрудничества с Россией? Ведь он же многовекторный, он может повернуться и в другую сторону.

Л.Г.: Я не думаю, что это может произойти. Одним из прозападных оппозиционеров был Рахат Алиев, который неожиданно умер в тюрьме в Австрии. Он, кстати, считался одно время как бы, может быть, и наследником Назарбаева, он был женат на его старшей дочери Дариге и занимал большие посты. Он как раз был послом в Австрии. Но против него стали возбуждать уголовные дела. Там и убийства были, и растраты средств очень большие, и прочее. Он остался на Западе, его пытались обратно вернуть в Казахстан, но его не выдавали. Впоследствии против него начали возбуждать вот эти уголовные дела, и он сидел. И вот как-то в камере его нашли толи повешенным, толи повесившимся. Так что, один из главных оппонентов Назарбаева сейчас в мире ином.

Так что, разворота быть уже не может. Я думаю, что чего бы ни произошло, все равно отношения между нашими странами останутся очень близкими.

Y: Сейчас много говорят об этническом национализме в Казахстане. Почему это происходит?

Л.Г.: Вы понимаете, дело все в том, что все вот эти страны, которые стали независимыми республиками, они строят свои национальные государства, а национальное государство (любое) предполагает то, что существует основная, коренная нация, и все от этого, как говорится, пляшут. Только в странах постсоветских это все происходит по разному: кто-то закусив удила это делает, кто-то так медленно это делает, но в основном все-таки это происходит.

В Казахстане, несмотря ни на что, такого массового негатива к другим национальностям, как в Прибалтике, например, нет. Я сам со многими русскими из Казахстана разговаривал, они говорят: "Да нет, мы можем нормально работать, наши дети учатся в школах. Хотя, там надо знать сейчас казахский язык".

Есть такой момент, конечно. Например, недавно было заявлено, что они собираются перевести свою письменность на латиницу. К 2025-му, что ли, году. Почему это делается? Потому что они стали говорить, что "вот видите, тот же Азербайджан перевел на латиницу, Туркменистан перевел на латиницу" – те же тюркские государства…

Y: Во что это может вылиться?

Л.Г.: Понимаете, на данный момент сказать, что это что-то будет антироссийское нельзя. Пока все-таки никакого обрыва связей нет. Но что будет через 10 лет, – сказать сложно, потому что все-таки сменятся руководители в странах. И поколение меняется. Молодые представители казахской интеллигенции, конечно активно изучают свою историю, причем с очень большим интересом.

Y: А как обстоят дела с русскими гражданами в Казахстане сейчас?

Л.Г.: Конечно же русское население сократилось очень сильно. Было где-то 42% на 1991 год, а сейчас где-то 26%. Уезжают русские люди в Россию. Вот, например, есть в Казахстане, недалеко от нашей границы, город Уральск, от Самары за два часа можно до него доехать. Это был казачий город, и в начале ХХ века там было 95% русских. А сейчас все наоборот, там где-то 90% казахов.

Я когда там был еще девять лет назад, спрашивал. Мне сказали: "В 90-е годы особенно много выехало".

Y: А как обстоят, допустим, дела с российским бизнесом? Насколько русские люди там могут бизнес свой открывать? Как к ним относятся?

Л.Г.: Вы понимаете, самое интересное, что могут. Вот у меня был опыт такой, что в 2013 году в сентябре, по приглашению Торгово-промышленной палаты города Томска, я был три дня, вел там семинары по ведению бизнеса в Казахстане и на Украине. На Украине - еще до последних событий, чтобы вы понимали. И как раз сибиряки очень активно спрашивали о том, как вести бизнес в Казахстане, потому что им это ближе и удобнее. И действительно, проблем особых не было.

Причем у них нужно было намного меньше регистрационных документов, бюрократии этой было меньше. Сотрудничество действительно там по разным направлениям, вплоть до производства кастрюль.

Y: А как, допустим, власти относятся к российским бизнесменам?

Л.Г.: Вы понимаете, конечно же, говорить о том, что все на сто процентов хорошо, нельзя, но так, чтобы большие придавливания были какие-то, вроде бы нет.

Y: Так же, как к местным? Или все-таки немножко иначе?

Л.Г.: Ну, конечно, все-таки местных они больше уважают.

Y: То есть поблажек больше?

Л.Г.: Конечно, это естественно. Но все-таки какого-то такого надрыва, надавливания нет.