Интервью с Тамарой Павленко, автором книги «Золотые россыпи памяти», повествующей об истории ПГМК.

У Малларме сказано: «Мир существует, чтобы войти в книгу». В другом переводе эта фраза звучит следующим образом: «Все в мире существует, чтобы закончиться книгой». Существование, как единого целого, Прикаспийского горно-металлургического комбината, давшего жизнь нашему городу, давно закончено. И вот сейчас, в год пятидесятилетия Актау, в свет вышла книга о ПГМК — летопись событий и судеб. Над фолиантом, объемом 926 страниц, Тамара Михайловна Павленко работала более четырех лет. Себя она называет автором-собирателем-составителем. Более ста человек были собеседниками автора в процессе создания книги. Первую часть тиража привезут в Актау к 20 сентября, к началу официального празднования юбилея города. Писательница надеется, что впоследствии «Золотые россыпи памяти» появятся в свободной продаже. Предлагаем вашему вниманию интервью с Тамарой Михайловной Павленко.

Лада: Тамара Михайловна, как появилась идея написания этой книги?
Т.Павленко: Идея создания книги об истории ПГМК носилась в воздухе. На торжества, посвященные 45-летию Актау, пригласили бывших руководителей и работников комбината. После собрания в театре для ветеранов труда устроили ужин. Люди, отдавшие свои лучшие годы комбинату и нашему городу, с грустью говорили, что до сих пор нет книги о ПГМК. Кто-то из них предположил, что уже и не будет. Тогда известный бизнесмен Виктор Михайлович Кох сказал, что знает, кто может написать такую книгу. Позвонил мне и прислал за мной машину. Начался разговор о том, что надо эту книгу написать. Я сильно сомневалась, потому что это очень большая работа. Виктор Михайлович сказал: «Подумайте». Я думала полгода и он меня не торопил. Наконец, я все-таки решилась. Виктор Михайлович Кох финансировал и создание и издание книги. Он во всем помогал мне, а главное, поддерживал морально, верил в меня. Я сама проработала в ПГМК тридцать лет. Приехала, устроилась на работу в выездную бригаду ленинградского института, который проектировал наш город и производство. Потом, через два года, я перешла в отдел главного энергетика ПГМК. Это был 1971 год. Работая на комбинате, я узнала все подразделения, узнала людей. Хотя я была рядовым инженером, но я знала, что происходит на комбинате. Обдумывая свое решение, поняла: «Если я не напишу эту книгу, никто не напишет». А потом почувствовала, что испытываю огромную ностальгию по тому времени. Я поняла, по прошествии многих лет, что вообще люблю всех людей из того времени. И не важно знала я их лично или не знала, общалась или просто слышала о них... По сути, написать эту книгу меня побудила любовь... И к собственной молодости, и к молодости других, к молодости нашего города, к тому времени. Мы все были молоды и знали вкус жизни - это работа и любовь.

Лада: С чего Вы начали создание книги, что было отправной точкой?
Т.Павленко: Было трудно, я не знала с чего начать. Люди разъехались, я не знала кто где. Я подумала, что надо, наверное, идти в архив и работать с документами. В то же время мне не хотелось сразу зарываться в бумаги, хотелось чего-то живого. И я нечаянно услышала, что в городе остался такой человек — Василий Петрович Онищенко, что он никуда не уехал, первый шахтер урановой шахты, здесь с 1959 года. Но как его найти? Я открыла телефонный справочник и начала методично обзванивать всех Онищенко, их там было, по-моему, человек пять. На третьем звонке мне повезло, трубку взял Василий Петрович. Он согласился со мной встретиться. Тот, кто пишет, знает, что значит поймать интонацию. Спасибо большое Василию Петровичу, с его помощью я эту интонацию поймала — интонацию доверительного разговора с читателем. Так, как он со мной разговаривал. Он великолепный рассказчик. Я его считаю своим талисманом. Я именно вдохновилась общением с ним. Это был первый человек, с которым я разговаривала, и он мне сказал: «Мы были шахтеры, молодые, и к нам приехали журналисты из Москвы и сказали, что мы молодцы, про нас еще книги будут писать. И я все ждал, когда же напишут. И вот я дождался». Он мне звонил, как минимум раз в месяц, спрашивал, как дела, как идет работа. У нас сложились удивительные добрые отношения.
Потом в Актау приехал Эдуард Константинович Кузьмик, в свое время он был директором ремонтно-механического завода. А потом дело пошло, стали появляться люди, они делились со мной воспоминаниями, документами, фотографиями. У меня кипа материалов. В архиве я пользовалась протоколами заседаний партийного комитета. В них все: все события, отчеты — квинтэссенция жизни комбината. Как сейчас партию ни ругают, надо помнить, что она все-таки играла направляющую и контролирующую роль...
Я смотрела эти протоколы, и благодаря им узнавала все проблемы, все недостатки, все планы. Это золотой материал для исследователей. Естественно, все это надо пропускать через призму, как говаривал мой начальник, здравого смысла.
Я не умею быстро писать. У меня был ненормированный рабочий день, я могла до полудня ничего не делать, а потом сидеть до полуночи. Я могла позволить себе подумать! Иногда были моменты, когда казалось — все, больше не могу. И в эти кризисные минуты меня очень поддерживал Виктор Михайлович Кох. Я уже не говорю про моего мужа, Анатолия Григорьевича. Он взял на себя все наше хозяйство — и на базар ходил, и в магазин, и завтраки готовил. Нет, конечно, что-то я по дому делала, но основная нагрузка легла на него. Я даже представить не могу, как бы я без него справлялась. Работы было очень много, материала очень много. И все это надо было отобрать, а еще и сверить! Я посчитала - я встречалась более чем со ста людьми, и с каждым разговаривала несколько раз. Потом я спрашивала собеседника: «Можно ли мне еще Вам позвонить, если у меня будут вопросы?» И все мне отвечали: «Можно». Виктор Михайлович мне установил Интернет, скайп, я могла общаться с людьми из других стран. Я связалась по Интернету с сыном Григоряна, который живет в Австралии, я разговаривала с Калифорнией, с нашей Россией. Я разыскивала людей, живущих в мегаполисах и в крохотных заштатных городках. И за все время я встретила только троих или четверых, которые отнеслись к моей работе скептически, которые говорили: «Да кому это надо, да кому это интересно, кто это будет читать?» И это действовало на нервы, и на мгновения я задумывалась: а вдруг и правда все это никому не нужно? Но и мой муж, и Виктор Михайлович меня переубеждали. Были моменты тяжелые — провалы настроения, еще и бессонница, потому что, когда такой материал у тебя есть, и ты его пишешь, ты о нем думаешь... Иногда я вскакивала среди ночи, чтобы записать какую-то мысль. Я ведь не просто передавала факты, я пыталась их осмыслить. Подать уже со своей точки зрения. У меня были люди, которые мне очень помогали. Во-первых, это Михаил Ильич Левин, архитектор. Во-вторых, Борис Давыдович Бревдо, который был заместителем начальника нашего проектно-конструкторского отдела, мы с ним в прекрасных отношениях. Сейчас он живет в Калифорнии. Но что такое расстояние, когда есть Интернет? Я им посылала то, что написала, а они находили мне людей, находили документы, фотографии. Я была не одна. И когда я видела, что люди мне так доверяют, у меня росло чувство ответственности, обязательство, чувство долга. Я говорила себе: «Ты должна это сделать!»
Я не думала ни о деньгах, ни о славе. Если первоначально побудительная сила была снаружи, то потом все пошло уже изнутри: «Делай, делай, делай!» Это какое-то своеобразное рабство, это каторжное ядро, которое ты за собой тащишь повсюду. Куда бы ни пошла, например, на пляж, хоть одну мысль, но ты думаешь, в книжечку заносишь. От этого творческого поля, куда ты уже вошла, ты не можешь освободиться. Однажды тяжело заболел Анатолий Григорьевич, мы поехали в Питер, там ему делали операцию. Все равно я там встречалась с Михаилом Ильичем Левиным, беседовала, делала диктофонные записи. Но ежедневной работы у меня не было, были свои переживания, поездки, анализы, врачи. И когда я вернулась в Актау, мне понадобилось время, чтобы войти в эту колею. Вот делаешь, делаешь какое-то дело, а потом перестаешь. А всякое дело ревниво. И когда ты снова хочешь войти в эту реку, оно, дело, тебя не пускает. Словно говорит: «А, ты меня не делала, ты меня бросила, пошла вон!» И нужно какое-то время, чтобы снова втянуться в работу.
Ездила я в командировку в Москву, встречалась там со Львом Леонидовичем Бочаровым. Он приехал на Мангышлак в 1959 году, романтик, сын генерала. Окончил строительный институт. Ему в Москве стало скучно, и он решил поехать туда, где все с нуля, с самого начала. Ему и дали с самого начала — мыс Меловой. Он приехал зимой, а здесь только несколько землянок. Самолеты не садятся, все завалило снегом, продуктов нет, он еле долетел. Он очень интересно рассказывал о прошлом. Я здесь работала тридцать лет, и оказалось, что я очень многого не знала. А сейчас... Извините меня за бахвальство, мне кажется, что нет сейчас такого человека кроме меня (книгу прочтут, будут все такие), который в себе бы объединил все эти знания. Многие вещи меня просто поразили. У меня ощущение, что сегодня молодежь даже не знает, как начинался город.

Лада: Вы не считаете, что молодежи придется объяснять, почему главной книгой к пятидесятилетию города стала книга о Прикаспийском горно-металлургическом комбинате?
Т.Павленко: Надо тогда начинать с самого главного: стране нужен был уран, в середине пятидесятых здесь обнаружили уран, отправили сюда экспедицию из Есентуков, они года два работали в Карагие. Они определяли, есть ли смысл это месторождение разрабатывать. Если говорить просто: ПГМК — это детище министерства среднего машиностроение. Я теперь понимаю, что это была такая авторитарная система, которая сделала то, что ни одна фирма не потянет. Представьте: геологи приехали, место абсолютно пустое, воды нет, причалов нет, железной дороги нет. «Только самолетом можно долететь»...
В моей книге «Золотые россыпи памяти» об этом и рассказано — как это все начиналось, как было трудно, невероятно, совершенно невероятно, волею государства, волею руководителей — министра Славского, наших директоров. Сначала хотели построить даже не город, а вахтовый поселок, а сам город — на той стороне Каспия. Чтобы рабочие летали сюда на вахту, а семьи жили там, за морем. Подумали, подумали, Славский сказал: «Нет! Город будет здесь». У меня это все в книге есть: закладка первого дома, школы и так далее. Ведь начали, буквально, на пустом месте. Ничего не было: электроэнергии не было, стройматериалов не было. Степь, море, небо. Но начали строить, первые корабли разгружали в порту Баутино. И кто начинал? Солдаты, солдаты - строители, которых перебазировали из Туркмении. Они здесь строили землянки для себя, потом пришел караван из 28 машин, потом строили бараки. Зимы были страшные, морозные. Воду брали в источнике за Акшукуром, она была солоноватая и коричневая. И они пили солоноватый чай. Мне фотограф Виктор Дмитриевич Малюк рассказывал, как он приехал сюда двенадцатилетним мальчиком. Его отец работал в пожарной инспекции. Семья приехала к нему в землянку, он к их приезду приготовил уху из севрюги. А мальчик посмотрел в тарелку и спрашивает: «Папа, а зачем ты уху заправлял томатом?» Он отвечает: «Сынок, это здесь такая вода».

Лада: Тамара Михайловна, как Вы разрабатывали структуру книги? Как такой огромный объем информации Вы разбили по главам?
Т.Павленко: Определиться с композиционным построением книги было нелегко. Обратите внимание на заглавие. Содержание разбито условно на эпохи, названные именами директоров комбината: «Время Григоряна», «Время Корейшо», «Время Кузнецова». Но через все эти времена проходит строительство, развитие и становление заводов и других подразделений комбината. Было трудно. Тот же рудник, с него все начиналось. Но я не могла ставить его в начало, ведь он работал, развивался до 1995 года. Поэтому я объединила временные и профильные координаты. Я не могла спать, мне казалось, что эта эклектика, мешанина. Меня все утешали. И муж, и Михаил Ильич Левин. Говорили: «Ты пиши, все выстроится, уложится» и все выстроилось.


Лада: В книге более пятисот фотографий, чьи это фотографии? Где Вы их нашли?
Т.Павленко: Тут огромное спасибо Виктору Дмитриевичу Малюку. Он работал фотографом в Прикаспийском управлении строительства. Вместе с Людмилой Моисеевной Крамаренко они делали несколько фотовыставок. И все эти материалы он отдал мне безвозмездно. Немалую часть фотографий мне передал сын фотохудожника Валерия Александровича Елизарова. У большинства людей, с которыми я общалась, было желание – отдать: «Вот, возьмите, возьмите мои фотографии, мои воспоминания». И многие говорили: «Спасибо Вам, какое Вы нужное дело делаете!»

Лада: Я обратила внимание, что главы, где Вы рассказываете о людях, не названы сухо по фамилии героев. Вы пишете «Семья Григорян», к примеру? Почему?
Т.Павленко: Я скажу банально: «Семья — ячейка общества». Сюда приезжали семьями — муж, жена, дети. И эта ячейка здесь жила, здесь укоренялась, работала. Дружила с другой такой же ячейкой общества. Это структура жизни, семейная структура жизни. И ведь сколько хороших семей было: и муж известный, и жена известная, и работают хорошо, и дети славные! Семья! Я не могла от этого отойти. Про каждого человека можно писать роман. И мои собеседники, чаще женщины, мне рассказывали о своей любви, своих мечтах, разочарованиях, проблемах... Мне было очень интересно, и я спрашивала, можно ли это написать. И практически все говорили: «Можно!» Люди хотят остаться: «Вот моя жизнь, она была не зря, я работал, я любил». Все как один говорят, что работали, не считаясь со временем. Мне трудно сейчас рассказывать, все это в книге: мои мысли, мои чувства. Книга — это история необыкновенного анклава, история людей, которые очутились в таких сложных условиях. Это был необыкновенный город, где не закрывали двери, никто не воровал, Лева Бочаров копил деньги на машину и хранил их в кармане плаща, висевшего на гвоздике у порога. Сказать, что люди, которые здесь жили, были ангелами, нет. Но была объединенность одной идеей, одним делом. Был вектор жизни, который их вел. Вспоминают, что вначале тут и советской власти-то почти не было. Был Григорян, и он был выше и больше любой власти. Это был другой мир.

Лада: Тамара Михайловна, в Вашем первом романе «Свет мой!» одним из главных героев является город Шевченко. В нынешней книге — тоже. Почему?
Т.Павленко: Почему? Я часть его, а он - часть меня. Мне однажды приснился сон, что я уехала отсюда в город, где жила в молодости. Работаю там в своем проектном институте, стою у своего кульмана, выглянула в окно, увидела привычные дома, которые всегда видела. Это было так четко! И вдруг я поняла, что я уехала из Шевченко... И меня такая во сне одолела тоска, такое горе! Я заплакала и проснулась. И многие так чувствуют. Я знаю людей, которые уезжая с Мангышлака, возвращаются обратно. У меня есть знакомая девочка, она тоже уезжала и вернулась. Она говорит: «Мне кажется, что в нашем городе зарыт магнит. Он-то всех и притягивает». Действительно, люди, с которыми я общаюсь, они какой-то невидимой ниточкой и к этой земле привязаны, и связаны друг с другом.

Беседовала Алена Логинова
Фото из архива Тамары Павленко

Ещё одно мгновение...Открытие памятника Т.Шевченко

Строительство торгового центра ШУМ