Этот город будет жить.

Он мрачно смотрел на конверт, лежащий на столе. Как-то очень сильно притягивал он взгляд, да и до боли знакомый почерк давал повод для беспокойства. Последний конверт с таким почерком пришел 3 года назад: ничего особенного в нем не было - 4 фотографии, и 3 листа с детским крупным почерком. Что она там писала? Ах да, как хорошо теперь ей живется в городе, как она счастлива (правда ли?) и прочую ерунду из жизни их общих друзей, казалось бы, забытых, но всплывающих время от времени из глубин его памяти. И ни слова о нем, хоть бы спросила, жив ли он вообще?

Этот же конверт был даже не письмом, скорее, бандеролью. Он даже наощупь сразу определил – видеокассета, причем плотно затянутая в какую – то ткань. Очень интересно было бы для него сразу вскрыть, разорвать конверт и … поломать ее, вгрызаясь зубами в новости (хорошие ли?) или… посмотреть, какой еще сюрприз приготовила ему бывшая благоверная. Он заерзал на стуле, рука против воли потянулась к конверту… Стоп! « Я боюсь …» - подумал он. «Я боюсь увидеть это. Я не хочу снова мучаться. Это опять напоминание из прошлой жизни, которую я не хочу вспоминать…». Ему было очень трудно, он понимал, что должен заново переиграть всю свою жизнь, должен полностью вычеркнуть из памяти город, в котором он родился и вырос, в котором первый раз полюбил и который теперь каждую ночь преследовал его.

Алексей резко встал и решительно взял конверт в руки. Сжав зубы, он разорвал конверт почти пополам, и в руки легла кассета, плотно обшитая тканью. Черт, ножницы нужны, не зубами же, в самом деле? Алексей подавил в себе желание просто поломать ее прямо вот в этом мешочке, зашитом аккуратными стежками. Ну, уж нет! Он просто резко рванул ткань и достал – таки эту треклятую кассету. На мгновенье задумался и сунул ее в видеомагнитофон, который благодарно крякнул и тихо заскрипел. По экрану поползли белые полосы, а потом на экране возник текст, от которого у Алексея мурашки побежали по коже: « Этот город, которого нет…». Алексей попятился и упал в кресло, продолжая смотреть на экран. Не отрываясь, нашарил рукой на столе сигареты и спички, закурил.

Он не был там… сколько? Пять или шесть лет? Да, около шести лет (как, оказывается, давно). И снился ему родной город каждую ночь, но не таким, каким он видел его сейчас на экране. Никогда он не был таким цветным. Яркие, разрисованные причудливыми узорами дома проплывали по экрану, те самые дома, которые всегда были серыми ну, в крайнем случае, розовыми. Густые кроны деревьев кое – где доходили до крыш семиэтажных домов. Газоны, яркие цветы на клумбах почти сливались в единое цветное пятно. Ну откуда, откуда в этом городе такое количество зелени и, самое главное, воды и кто вообще этим занимался там, где уж о деревьях думали практически в последнюю очередь (самим бы от жажды не помереть)? Он обратил внимание даже на асфальт. Еще бы, он знал каждый ухаб, каждую колдобину на этих улицах. Колеса его машины знали каждый выступ, он проехал бы по этим дорогам с закрытыми глазами, не попав при этом ни в одну яму. Сейчас он видел гладкий, почти отражающий солнце асфальт! Да что же это такое, в самом деле? Компьютерная графика? Он просто не верил своим глазам. Он увидел красивое здание, лишь отдаленно напоминающее старый универмаг: вместо обшарпанного купола здесь высился сверкающий голубизной (неужели отреставрировали?); вместо грязных витрин он увидел яркие рекламные стенды и зелень, зелень вокруг! И когда успели вырасти здесь такие огромные деревья? Окончательно добил его вид на море, набережная.… Там, где вечно некуда было ступить от обилия пустых, часто разбитых бутылок, гор мусора и прочих продуктов человеческой « жизнедеятельности», он увидел такую чистоту…. Яркие зонты, шезлонги, чистый, почти белый песок, обилие цветочных клумб и бары, рестораны (судя по надписям) по всему периметру пляжа, некогда пустынного и заброшенного. И везде люди, смеются, улыбаются. Над ним, что ли? Она, видимо, ездила по городу на машине, снимая эту пленку, и не один день! Вот ведь как хотела досадить ему! Если вообще все это правда. Алексей не верил в то, что видел сейчас собственными глазами. Черт, она ведь действительно знает его слабое место! Где – то в области сердца заныло что – то, надломилось, достала таки…. Когда 4 года назад она звонила, черт знает в каком состоянии, ревела в трубку, у него точно так же заныло в груди, но он не поддался тогда этой боли, он выдержал, хотя почти хрипел в трубку: «Я не знаю ничего. Оставь меня в покое. Такого города нет на моей карте». «Но этого не может быть, ведь это твой город» - не понимала она «все тебя любят и помнят». «Кто все? Я уже никого не помню…. И не звоните мне больше никогда!». Скрипя зубами от злости (злости ли?), он кинул трубку. Тогда прошло только 2 года, как он уехал оттуда. Нет, он не забыл ничего, да и как тут забудешь, когда каждую ночь просыпаешься от жгучей боли в груди – не отнять, не забыть, не вернуть….

А начиналось все просто, даже банально – сначала была любовь. Казалось, бесконечная, нерушимая, вечная. И могло бы закончится все хорошо – «и жили они долго и счастливо и умерли в один день», если бы родители Алексея не собрались уезжать из города, где прожили 30 лет, на «историческую» родину и не потребовали от сына ехать с ними. «Но как же? Я ведь не могу без нее…». «Найдешь лучше». Просто не укладывалось в голове, как это – лучше? «Я не поеду без нее». «Бери ее с собой». «Я попробую…». Было бы сказано, да? А она радовалась, как ребенок, что не бросает он ее здесь одну, берет с собой. «У этого города нет будущего – говорила его мама – через два года здесь будет пустыня, уедут все, все засохнет». И она верила! Наверное, потому что любила его. « Готова ехать на край света» - это про нее. Рванули, не оставляя позади ничего – разве только друзей, но боже мой, какая мелочь, право…. Строим жизнь по – новому – зачем нам старые привычки? Понеслась «новая» жизнь. Вот только места здесь для себя Зоя находила все меньше и меньше. Она пыталась скрывать свое состояние, эту невесть откуда взявшуюся тоску, но понимала, что это невозможно, тем более, глядя на себя в зеркало, она все чаще и чаще видела огромные круги под глазами – думать, что самый близкий человек их не заметит, было бы, по меньшей мере, глупо. Она замыкалась в себе, скучая по общению с оставшимися в покинутом городе друзьями. Однажды, стоя на краю оврага позади дома, она услышала голос свекрови (так она про себя, украдкой, величала мать Алексея): « Вот это все – это Рай! – она сказала это именно с большой буквы, восхищенными глазами глядя на цветущие сады на другой стороне оврага. – Когда – нибудь ты вспомнишь это место, и скажешь, что я была права. Нет на свете другого такого Рая!». Кутаясь в теплую шаль, Зоя подумала: «Мой рай не здесь….» - но вслух не сказала, только грустно кивнула в ответ. Такой рай не был нужен ей и даром! Она ревела по ночам, уткнувшись в подушку (чтобы, не дай бог, не услышал Алексей), днем, глядя на текущие по стеклу струи непрекращающегося дождя (погода плакала вместе с ней) все повторяла про себя: «Мой Рай не здесь, не здесь…». Все чаще ей на ум приходила услышанная где – то фраза: «В этом городе зарыт магнит и тот, кто хоть немного прожил здесь, обязательно вернется, он просто не сможет жить вне магнитного поля этого города». Теперь она поняла, что это правда, во всяком случае, в отношении к ней. Но путь назад? Как можно оставить любимого в этом ужасном, чужом городе? А «любимый» сначала молча смотрел на ее страдания, а потом вдруг начал скандалить, все больше поднимая голос. Когда его децибелы приняли уже угрожающие размеры, Зоя в первый раз собрала весь свой нехитрый гардероб в одну сумку (все остальное она мысленно подарила ему – ковры, одеяла, мягкие игрушки….), но не выдержала, расплакалась. Алексей замолчал испуганно, прижал ее к себе – он наверняка не ожидал, что все так плохо…. Зоя рыдала громко, навзрыд, уткнувшись в широкую и теплую грудь - такую родную, такую любимую. В течение трех последних месяцев она трижды предпринимала попытки собрать вещи, но каждый раз разбирала их снова – чтоб не видел Алексей.
Долго ли терпеть ей оставалось? Алексей решил все сам. Зоя пришла с работы и увидела собранную сумку и сидящего рядом Алексея. «Что случилось?» «Уезжай…. Я дам тебе денег на дорогу». Она вскинула на него удивленные глаза: «А ты?» «А я остаюсь» «Но я не могу….» «Это я не могу! Я не могу жить рядом с тенью! Ты просто сходишь с ума! Ты посмотри на себя, в кого ты превратилась? Я хочу жить спокойно, мне надоел этот твой вечный рев! Ты думаешь, я не скучаю?» Он навис над ней тучей, она испуганно сжалась в комочек: «Я скучаю, но я борюсь с этим! Я не хочу больше видеть этот призрак, этот город между нами! Все!» «Ты выгоняешь меня?» – уже без слез спросила она (даже с надеждой в голосе). Алексею трудно дались эти слова: «Считай, что так….»
И слезы как будто высохли! Стоя на перроне, она смотрела вперед, гордо подняв голову. Он даже не провожал ее. Ее никто не провожал. Только его бабушка обняла Зою перед калиткой и прижала ее к себе: «Ты всегда можешь вернуться. » «Захочу ли я, бабушка?» - она уже считала ее своей, родной – ведь Зоя прожила здесь год. «Ты знай только, что тебя здесь всегда ждут»- казалось, она вот – вот расплачется. Зоя с улыбкой поцеловала бабушку: «Спасибо! Я буду писать….»
Ей хотелось плакать и смеяться – свобода! А еще через четыре дня она будет дома…. Стоя на перроне, она напевала про себя песенку: «Уезжаю, покидаю эту мрачную страну, ничего не понимаю и уже наверно не пойму….» Как странно, но ей совсем не было грустно, а ведь должно было быть – она оставляла здесь частичку себя. Но нет, домой, домой!
Теперь Зое смешно было вспоминать, как ехала она в такси по своему городу и, о Боже! – не могла закрыть рот от удивления. Слезы самопроизвольно текли по щекам, да так, что она едва могла различить родные улицы. Да как они могли говорить, что этот город умирает? Конечно, года три назад было так плохо, что наверняка каждый, кто жил здесь, мог подумать так. В домах не было воды, иногда света, хорошо еще, что газ подавали без перебоев. Единственно доступной водой была вода в подвалах – там она текла из кранов, часто проржавевших, разбитых временем. Но какого же качества! Ржавая, пахнущая, естественно, подвальными нечистотами с неизвестными даже науке примесями! Вот и стояли возле подвалов почти каждого дома очереди жаждущих дотащить свой заветный бидончик с ценнейшей водой до квартиры. Какая стирка? Какая уборка? Какое тут может быть желание полить вот это ближайшее к дому дерево, уже скинувшее жалкое подобие листьев от той же жажды? А тот самый кустик, который уже скрючил свои листики в самом начале лета? Да никто тогда не обращал внимания на природу, самим бы выжить! А издевательства все с той же водой, когда она все - таки текла тонюсенькой струйкой (и то не на всех этажах)? Летом только горячая (кипяток), а зимой ледяная? Так и привыкли – летом воду остужаем, зимой греем, кипятильники для чего тогда? Как говорят – «человек такая скотина, что привыкает ко всему».

Нет, теперь этого, казалось, не было и в помине – все, чего касался взгляд Зои, сверкало новизной. Витрины, рекламы, новые магазины, улыбающиеся люди – не умирает город, на ноги встает! «Это мой город – думала Зоя, - Вот мой Рай, а ваш мне не нужен….» Это она отвечала своей несостоявшейся свекрови. «С тобой или без тебя жить в этом городе – я сделала свой выбор, - это Алексею. – А как он умер, вы еще увидите…..»
ПРОЛОГ.
Расцвел, подобрел город за 4 года. Глаза открыли, заулыбались – отмылись, что главное – вода ведь теперь постоянно из крана течет, да не какая – нибудь одна и черная, как нефть, а любая – горячая, холодная и в любое время дня и ночи. Вместе с людьми будто заулыбалась и природа – мало где увидишь сейчас сухое от жажды дерево – разве только от возраста. И даже солнце по - другому светить стало – добрее, что ли? Конечно, проблемы оставались, но что эти проблемы по сравнению со старыми? Вот так вот, верное выражение – «Вода дает жизнь», не правда ли?
Зоя шла по весеннему городу и улыбалась просыпающемуся от зимней спячки городу. Теперь особенно приятно было видеть новшества, на которые не обратила бы внимание холодной, ветреной зимой – она из дому – то выходила только при острой необходимости – до работы и обратно, да в магазин раз в два – три дня. Вон то красивое здание когда успели построить, неужели всего за три зимних месяца? Ведь здесь был пустырь, уж она то помнила точно! И детская площадка, давно развалившаяся от времени, была как новенькая – покрасили, починили все и теперь на ней возилась куча ребятишек – смех не смолкал ни на минуту! Зоя отметила про себя, что видит очень много детей на улицах. «А ведь в детях наше будущее, будущее, можно сказать, всей страны. Как ни банально это звучит, но ведь правда!» Она улыбнулась в ответ сидящему в песочнице карапузу. В голове, как и последние четыре года, застучали слова: «Город умрет, умрет, умрет…» Зоя погрустнела. Уже почти стерлась тоска по Алексею и уже все чаще она злорадно думала: «Вот и живешь ты в своей вшивой деревеньке, уж она то не умрет, разве сгниет от времени. Если бы только ты мог увидеть эту красоту, ты никогда не смог бы сказать так…» Но как? Как заставить увидеть его все это? Писем туда Зоя не писала, даже адрес из памяти стерся – зачем истязать себя, когда и так ясно, что вместе они уже никогда не будут? И вряд ли он приедет сюда. Эта мысль постоянно ела Зою, выжигала сердце – хоть и добрая она, а хотелось бы что то такое сделать…..Однажды, когда Зоя шла с работы, она увидела девушку, держащую в руках видеокамеру – та снимала бегающих по детской площадке детишек…. И она поняла, что сделать, чтобы не мучаться больше планами мести….
Вот так и появились на свет те самые кадры, на которые Алексей смотрел уже почти сквозь слезы. На экране застыл морской пейзаж с бегущей по волнам яхтой, потом пошла рябь, и на черном экране застыли буквы «ЭТОТ ГОРОД БУДЕТ ЖИТЬ…..».