Автопутешествие и приключения: Москвичи поделились впечатлениями о поездке в Мангистау

Корреспондент «Ленты.ру» рассказала, как москвичи отправились на машине в Казахстан и попали на другую планету.





— А что, прям весь год деньги копишь, да? Много денег накопил, да? В отпуск едешь, э-э-э-э! А кем работаешь? Повар, да? Э-э-э! И что, с деньгами прямо едешь? Э-э-э! Ну, давай, открывай! — Макс рассказывает о досмотре машины на казахской границе, давясь от смеха.

Поездкой на плато Устюрт в Западном Казахстане нас заразила подруга Люда. Она рассказывала, как приснились ей чудесные белые горы, и как она расспрашивала знакомых альпинистов, где это. Добираться самолетом или поездом и дорого, и не слишком удобно. А на машине — три дня пути через полстраны и полная свобода действий. Лучшее время для поездки — конец апреля или начало мая: еще не убийственно жарко, не выгорела вся степь, и не все змеи и скорпионы вылезли по наши души.

Мы переехали Волгу в Саратове, и вокруг окончательно «застепнело»: земля чуть выгнулась по краю, а пронзительно голубое небо стало ярко-белым у горизонта. Дорога Саратов — Озинки то прямая и гладкая, как взлетная полоса, то выщерблена, как после бомбёжки.
Российскую границу прошли быстро: «паспорт», «цель визита», «смотрите в камеру», «проезжайте». На казахстанской же границе мы упёрлись в длинный хвост грузовиков, который вообще не двигался. Вокруг ходили и сидели на корточках, пили кофе из пластиковых стаканчиков, грызли семечки, курили и сплевывали несколько сотен человек десятка национальностей. Подъезжающие с российской стороны легковушки объезжали всю эту очередь и образовывали невероятную кучу-малу у самого шлагбаума.

Пограничник появился не сразу и был один. Его обступили люди. Они шумели и возмущались. Он парировал, что только открывает шлагбаум, а если кто куда опаздывает, может звонить «туда» и спрашивать «там». И кивал при этом куда-то в сторону неба.

Мы всё же встали не в свой ряд: граждане стран Таможенного союза проходят вне очереди (то есть образовывают отдельную очередь) и запускаются по три за сеанс. Третью тройку возглавляли мы. Прошёл час. Ни один из хвостов очереди не сдвинулся. Автобус слева, набитый рабочими, стоял с утра. Тяжело груженные Lada Largus из Узбекистана — со вчерашнего дня. Народ волновался: то хлынет к машинам, то окружит невозмутимого пограничника, требуя справедливости, начальства и пропустить прямо сейчас.

То прибежит мужчина с вытаращенными глазами и предупредит, что граждане одной республики на серой Toyota Camry намереваются прорваться вне очереди, и общественность предлагает нам присоединиться и не пускать наглецов, а они уж подбегут и «втрясут им мозги обратно». К счастью, разборок мы не застали — не прошло и двух с половиной часов, как мы оказались у казахстанского пункта досмотра. Пока Люду и меня сверяли с паспортными фотографиями, Макс присутствовал при досмотре машины.

Для начала пограничники приняли нас за европейских хиппарей и пытались заговорить по-английски. Потом меня долго сверяли с фотографией в загранпаспорте, где я еще в очках и с дредами по пояс. Потом досматривали пикап.

— Ну, надо так надо, говорю. Смотрите — это рюкзаки, это палатка, это чайник и котелок, могу всё открыть.
— Э-э-э, не надо! Эт что? Пенка, да? Эт что? Спальник, да? Э-э-э, турист, что ль? Проезжай, турист!

Максу упорно кажется, что таможня намекает на «подарок», потому что мы как раз слушали аудиокнигу о Ходже Насреддине, а там все восточные стражники отличаются непомерным сребролюбием. Но вокруг висят плакаты с жадными лапами в наручниках и с пачками долларов в жирных пальцах. И надписи «Пара берсең, жазаланасың!», что в вольном переводе означает «Дай взятку — и сядете оба!».

Сразу после границы в закатных лучах показывают степь да степь кругом, раздолье широкое. Макс включил казахскую музыку, сначала домбру, потом кобыз. Пейзаж медитативный. В степи еще кое-где лежит снег. Дорога хорошая, ровная и прямая, но разгоняться нельзя: говорят, нигде в Казахстане нельзя ехать больше 100 километров в час. Идём по навигатору, который знает все тайные тропы, включая тропинки в лесу и тракторные колеи в полях. Он предлагает нам свернуть направо и сэкономить километров 30 до города Чапаева, за которым мы собирались ночевать на реке Урал.

Через 20 километров мы упёрлись в «кирпич» и траншею через всю дорогу. Через 50 метров асфальт вроде бы начинался снова, объехали ямы по колее в степи. Через пять минут асфальт снова закончился. Солнце садилось, мы отъехали чуть в сторону и встали у озера с топкими берегами, полного чаек и уток. Стемнело подозрительно быстро. Только успели поесть — и уже полночь! А так хотели лечь пораньше, чтобы нагнать потерянное на границе время. Только утром поняли: часы в телефонах перепрыгнули на три часа вперед.

Ночью высыпала просто невероятная уйма звезд. Пока мы рассматривали созвездия, с озера то и дело доносилось низкое «Ву!» — словно дунули в гофрированную трубу. Наутро на озере качались белоснежные лебеди, а на нашу палатку уставились круглобокая корова, конь и пастух. Познакомились, похвалили стадо. Человек заметно оттаял, когда узнал, что мы не охотники. Очень удивлялся, что из Москвы забрались так далеко и без всякой цели.





В городе Чапаеве мы купили симки. Почти безлимит на месяц стоит так же, как пара дней российского роуминга. Поменяли деньги, курс сейчас 5,85 тенге за рубль. Связь, топливо, даже сигареты на 30-40 процентов дешевле, чем в России. По-русски почти все понимают, но между собой говорят по-казахски. Вывески встречаются и казахские, и русские, и двуязычные. Казахский русский отличается неуловимо другим интонированием, нужно настроить ухо. Люди очень дружелюбные, рассматривают наклейки на машине, расспрашивают, откуда мы, желают хорошей дороги.

Выходим на трассу Орал (так по-казахски называется Уральск) — Атырау. Дорога ровная, прямая. Разгоняться, однако, не стоит: редкие, но совершенно внезапные коварные ямы могут оторвать что-нибудь ценное от нашей тачанки. И придётся нам поселиться в степи и заняться скотоводством. Упитанного верблюда, как мы узнали, открыв местный аналог «Авито», можно сторговать за 55 тысяч рублей. Хочешь — паши на нём, хочешь — скачи, и удой по три ведра.

Город Атырау — неофициальная нефтегазовая столица Казахстана. Город известен еще и тем, что делится на две части: Самарскую и Бухарскую, расположенные, соответственно, в Европе и Азии. Окраины совсем без деревьев, серо-желтые дома, как повсюду в Казахстане, стремятся к кубической форме. А до нефтяных заводов Гурьев (старое название Атырау) был зелёным городом. Вырастить новые деревья сложно, говорят, — земля соленая, все плохо приживается.

Следующая точка на маршруте — Доссор, в котором мы купили хлеб и курт у очень колоритных суровых бабусь, замотанных в десяток разноцветных платков. Курт — это шарик из солёного творога размером чуть больше грецкого ореха, высушенный до каменной твердости. Одна из бабусь, похоже, добавляет в курт толченый мел. Стоит курт около 17 рублей на наши деньги — вне зависимости от вкусовых качеств. В магазине продают более адаптированный к европейским вкусам курт в вакууме. Он напоминает твердый сулугуни (пять шариков — примерно 30 рублей).

Конечно, многие покупают его к пиву. Кстати, о местном пиве! Мы купили одну банку из-за изображения Чингисхана. Выпить не смогли — в нём девять градусов и ноль съедобности. Может, поэтому ни разу в Казахстане я не видела нетрезвых или распивающих людей.

На Кульсары ведёт хорошая дорога без ям. Но знайте: если посреди голой степи видите знак 70 — тормозите в пол. Местные дэпээсники (на машине написано «Патрульдык») гениально маскируются в складках рельефа. Нас раз сто предупреждали, чтобы следовали правилам, поэтому засада не сработала.
С едва заметного поворота на плато Аккергешен начинаются руины асфальта, потом грунтовка, перерытая дождями и тяжёлыми колесами. И так 40 километров. Встречаются внезапные ямищи глубиной в полколеса. В теории все проезжаемо даже на «Жигулях», но очень неспешно и со съездами на дублирующую «дикую» грунтовку в степи.

Степь оглушительно пахнет полынью. По ней ходят медленные верблюды, медитирующие коровы и табунки лошадей с жеребятами. Травы еще совсем немного, и тучными эти стада не назовешь. Людей нет нигде. Только на горизонте иногда видны современные «кибитки» — вагончики пастухов. На подходах к меловым скалам понимаешь, что идёшь по дну древнего моря: под ногами «чертовы пальцы», почти все расколотые. Сам Аккергешен мягкий и хрупкий, крошащийся.

Это первая наша стоянка в этом путешествии, где Макс не собирал чужой мусор. Но ночью на мешок вне машины кто-то позарился, едва мы заснули: звяк, бряк, топ! Слышим — тащат. Вечером видели норки грызунов и следы копытных, но живьём — никого, кроме ласточек, жаворонков, гусей, куропаток и здоровенных хищных птиц. Пришлось Максу выбираться из теплого спальника и наводить порядок. Зверя так и не увидели.





Утром проснулись в тени скал. Змей и сусликов не было. Быстро теплело, все разделись до летнего. Хорошо выспались: я всего минут 40 потратила на попытки сделать фото в стиле «уютно светящаяся палатка и звёзды над нами». Возвратились на трассу по адовой дороге, спасли с обочины искусственную елку с обрывками мишуры.

Дорога до Бейнеу тоже хорошая. На обочинах встречаются белые «Ларгусы», чьи водители меняют пробитые покрышки. В Бейнеу следует залить бак по полной, сбросить балласт в виде ёлки, нажитого и подобранного мусора, залить воды во все емкости — дальше на многие километры ни населенных пунктов, ни связи.

За Бейнеу посетили старинную мечеть в скале, которую построил великий суфий Бекет-Ата. В Медине — Мухаммед, в Туркестане — Ходжа Ахмет, а в Мангистау — Бекет, говорят казахи. Почитание этого учителя, архитектора и батыра, жившего в XVIII веке, можно сравнить с отношением к Сергию Радонежскому в православной культуре.

Вокруг мечети на контрасте с сухой степью всё зеленеет нежными листьями, цветёт слива. Встретили муллу, погружённого в себя и просветлённого. Он поинтересовался московской погодой, показал вход в маленькую келью в скале. Внутрь мы не заходили — не мусульмане. Рассказал, что Бекет-Ата построил семь мечетей, четыре из них и сейчас действуют.

Дальше двигались по трассе Бейнеу — Шетпе. Через 80 километров — неприметный поворот с маленьким указателем «Бекет-Ата — 140 километров». Это не искривление пространства, а короткая дорога через степь к мечети Бекет-Ата. Другой. Путь по асфальту занимает километров 400, но паломников это не останавливает.

Ехать по степи очень непривычно: поначалу она кажется совершенно одинаковой, потом начинаешь различать складки, ручьи, смену трав и почв. А погода постепенно портилась. В степи заблудиться легко. Мой внутренний компас сбился часа через два. Если дождь усилится, наш тяжёленький пикап застрянет в намокшей глинистой земле, и придется долго копать, потому что за трактором идти километров восемьдесят.
В пути видели скелет верблюда. Видели старинный замшелый некрополь. Видели, как лошадей загоняют домой «Нивой». Грязные, как демоны, выехали к мечети под легчайшим дождиком. Все здороваются, приглашают войти, совершить омовение. За версту видно, что мы не мусульмане, но это никого не беспокоит. А я немного неловко себя чувствую, потому что не знаю обычаев.

В мечеть нужно спускаться по извилистой лестнице метров на 300 вниз. Это непростой путь. Видим, как внуки поддерживают бабушек, которые неспешно поднимаются вверх. Предлагают переночевать с паломниками в гостинице, но мы отъехали еще километров на 30 и поставили палатку над обрывом в урочище Босжира.





Спусков в долину немного, наш — довольно крутой и требует от водителя внимания. Потом дорога идёт по каменному карнизу. Поскольку встречки не ожидается, можно остановиться, посмотреть на долину с разной высоты, приметить дорогу. Первой намеченной точкой были Клыки.

Мы с Людой прошли с километр босиком по белой звонкой глине. Степь зелёная, высохшая почва в трещинах. Машину держит. Но там, где скопилась вода от дождя, понятно, насколько глина вязкая и коварная. Видны колеи по колено — кого-то выкапывали, тащили, спасали.

Описывать Босжиру словами — бесполезная история. Полное ощущение другой планеты, где ты абсолютно один. Планета пригодна для жизни, но ты там просто случайный гость. Все белое, меловое, слепит не слабее снега. Это дно древнего океана Тетис. Под ногами часто найдёшь то ракушку (сколько миллионов лет назад тут медленно полз этот моллюск?), то расколотый белемнит. Дно то нежное, то колкое на ощупь. В меловатой белой пудре — осколки чего-то почти стеклянного. Позже в одной «стене» увидели, как одна порода застывает в другой, как в формочке.

Конечно, мы полезли вверх, к Клыкам. Люда — быстрее и выше всех. Я едва дотянула до седловины между зубцами. И тут без предупреждения начался дождь! Здорово освежил и подстегнул: вниз спустились мало не бегом. Дождь, к счастью, был коротким, и улепетывать во все колеса нам не пришлось. Люда очень хотела увидеть три скалы, похожие на юрты, которые есть на многих фотографиях с плато Устюрт. Координат у нас не было, и мы поехали искать почти наугад. Дорог много, они петляют, перекрещиваются и исчезают.

За Клыками маленькая долина-перекрёсток, но ни одна дорога, выходящая из нее, непроезжая. Меня тянула левая, окружённая скалами, как гротом. В одной из вершин — окошко игольным ушком. Думаю, если забраться на эту высоту, пролезть в окно — скалы раздвинутся и откроется дорога в Мазандеран.

Может, мы плохо искали, но подробных карт урочища нет, поэтому очень важно представлять себе хотя бы направление, а дорога найдётся. Важно не гнать — промоины возникают на пути внезапно, можно полмашины там оставить. Продолжили поиски пути к «юртам», увидели их вершины, но все дороги заканчивались тупиками... Такое ощущение, что марсиане на «буханках» десантируются с летающих тарелок — покатаются-покатаются и снова улетают.

Встали на ночь с видом на «юрты» — подобраться ближе не удалось. Макс остался ставить лагерь, а мы с Людой дошли пешком до огромной долины, посреди которой три «дома ветров». Зрелище, без пафоса, величественное. Стояли на краю, ходили вокруг, дождались, когда «юрты» осветит вечернее солнце. Пешком спуститься можно, дорог и сверху не видно. Подъём наверх из долины можно сделать еще веселее, если выбрать особо спортивную дорожку. Полюбовавшись еще раз на урочище с высоты, вышли на хорошую грунтовку от Бекет-Ата к городу Жанаозен. Можно идти 80 километров в час.

Шопан-Ата



Посетили некрополь и мечеть Шопан-Ата. У могилы святого человека и на кладбище снимать нельзя, поэтому картинки останутся только в памяти. Также запрещается разводить жертвенный огонь и лечить людей, предупреждает табличка. Место последнего упокоения святого следует трижды обойти против часовой стрелки, совершая молитву. «А нам тоже можно?» — «У вас дух, душа есть — значит, нужно», — отвечает хранитель. И обращается к Люде: «Родить хочешь? Надо вот здесь прикоснуться и попросить».

Из могилы святого растет лоза или дерево, его трогают, повязывают платки и ленты. Рядом столб с прорезью (очень фаллический, но, может, это мы испорченные) — как раз к нему прикасаются желающие родить женщины. Обойдя кладбище, спускаемся вслед за людьми к священному колодцу, пьём воду, она холодная и солоноватая. Я вижу, как к могиле святого вереницей поднимаются женщины в белых по-особому повязанных платках и бархатных халатах с золотым шитьём.

Встретили знакомого из мечети Бекет-Ата, он начал расспрашивать, где мы были, куда собираемся и замужем ли Люда. Снова приглашали «пить шай». Село Сенек, через которое мы проезжаем, известно подвижным барханом. Он огорожен проволочным забором. В селе бегают школьники и малыши, ходят гнедые лошади и стоят верблюды. Вскоре за окном потянулись нефтяные поля, безжизненная земля, росчерки столбов и электрокабелей, качалки, качалки.

Въехали в город Жанаозен, печально известный жителям Казахстана и почти неизвестный в России столкновениями рабочих с руководством корпорации «КазМунайГаз». Дошло до стрельбы по безоружным на демонстрации, и это было совсем недавно, в 2011 году. Что характерно, все заправки «КазМунайГаз» были закрыты.

В Казахстане почти все ездят на газе — это и дешевле, и заправку найти не проблема. А вот за дизелем иногда приходится побегать. И если в России автозаправка — островок цивилизации даже посреди карельской тайги, то здесь это просто заправка. В смысле на ватерклозет и возможность помыть руки и лицо теплой водой не рассчитывайте.

В магазине Люда купила балкаймак (можно перевести как «медовая сметана»). Это казахская сладость, похожая одновременно на творожный сырок, помадку и варёную сгущёнку. Вообще все молочное в Казахстане очень вкусное, но немного другое: айран, например, — это жирненький кефир со сливочным маслом.

Даже временные, недостроенные дороги в степи очень хорошие, Макс каждый день пути просит об этом написать отдельно. Уважаемые дорожники Казахстана! Вы прекрасно работаете, поклон вам от Максима, Кати и Люды из Москвы.

По дороге к Актау проезжаем провал Каракия (Карагиё, «Черная пасть»). 132 метра ниже уровня моря. Уши ощутимо закладывает.
В Актау пробки и пыльно, совсем непохоже на крымские приморские города. На плато мы прилично запылились, хотелось принять душ. Спонтанный план сработал: заехали в хостел «Элем-Т», договорились помыться за 500 тенге с носа (около 100 рублей). Вода в душе была прохладная, а в умывальнике — вполне горячая.



Конечно, и в Актау, и в других городах красивые центральные площади, наверняка, есть очень приличные отели с завтраками и постелью и бассейнами на крыше, но мы - ребята дикие и нетребовательные, поэтому про люкс-Казахстан с золотой безлимитной карточкой вам лучше расскажет «Орёл и решка».
Поехали по трассе Актау — Форт-Шевченко, свернули к Голубой бухте на Каспии. В той точке, которая у нас была, стояла пара машин. Проехали поверху, нашли новый спуск к морю, проходимый только на внедорожнике. Решили провести тут целый день.

О, неужели, у нас дневка! Спим, едим и гуляем. Прогуляли в результате 12 километров вдоль берега. На другом краю бухты увидели разрушенные дома и десяток больших автобусов со школьниками и взрослыми. Подростки вели себя как подростки — бегали, орали с горы: «А-а-а-а! О-о-о-о!» и «Я вас всех ненавижу!», размахивали флагом Казахстана и включали рэпчик на телефоне.

Отдых был именно тем, что нам было нужно после нескольких сотен километров постоянной пыли и тряски. Впереди нас ждал финальный рывок к планете Татуин.