Для чего Казахстану нужны американские биолаборатории - мнение профессора

Много лет не утихают споры о том, нужны ли Казахстану современные биологические лаборатории. Те, которые строили и реконструировали за счет министерства обороны Соединенных Штатов Америки. Версии и догадки, зачем Пентагон тратит свой бюджет на страны СНГ, разнятся. Кто-то даже предположил, мол, это глобалисты уже начали третью мировую биологическую войну…

Свою точку зрения высказал известный казахстанский инфекционист, главный научный сотрудник Международного тренингового центра Национального научного центра особо опасных инфекций (ННЦОИ) им. М. Айкимбаева, профессор Андрей ДМИТРОВСКИЙ.

– Андрей Михайлович, как вы прокомментируете мнение российского эпидемиолога, академика Российской академии наук Геннадия Онищенко, что Пентагон финансирует подобные учреждения в странах постсоветского пространства не для защиты местного населения, а для разработки биологического оружия?

– Я не знаю, откуда берутся такие заявления, но у нас на территории Казахстана таких зарубежных лабораторий нет. Все они казахстанские. Не знаю, кто лоббирует эту ложную пропаганду, и по этому поводу, думаю, нам надо занимать более активную позицию. Да, наши новые лаборатории действительно построены на американские деньги, но не для создания их военных лабораторий, а по программе уменьшения биологических, химических и прочих угроз.

Факты из прошлого

Из истории мы знаем, что Научно-исследовательский институт проблем биологической безопасности в Отаре (Жамбылская область) был создан в 1958 году как “Научно-исследовательский сельскохозяйственный институт СССР”. И его целью была защита южных рубежей прежнего Советского Союза от особо опасных инфекций сельскохозяйственных и диких животных, которые могли быть занесены из сопредельных государств, чему, как тогда считалось, могли содействовать США, занимавшиеся разработкой биологического оружия. В начале 1970-х годов контроль и жизнеобеспечение поселка Гвардейский Отарского сельского округа под свою опеку взяло министерство обороны СССР. Тогда же на территории Целиноградской области Казахской ССР работали еще Степногорский научно-технический институт микробиологии и завод по производству биологического оружия, входившие в НПО “Биопрепарат”. Они прекратили свое существование в 1991 году.

В 1991 году, после развала СССР, произошло еще судьбоносное событие: 2 американских сенатора Сэмюэел Нанн и Ричард Лугар предложили конгрессу США программу совместного уменьшения угрозы в отношении России и стран СНГ.

Ее целями были: уничтожение ядерного, химического, бактериологического и других видов оружия массового поражения, установление контроля за его распространением и расширение контактов США со странами СНГ. На эти цели с 1991 по 2012 годы Казахстану были выделены значительные средства на научные программы, обучение, строительство и реконструкцию лабораторий.

Затем настала очередь для реорганизации нескольких казахстанских центров по изучению опасных инфекционных болезней людей и животных и усилению биологической безопасности, в том числе: строительство так называемой Центральной референс-лаборатории (ЦРЛ) на территории Казахского ННЦОИ им. Айкимбаева (известного в народе, как Противочумный институт) и лабораторий на территории НИИ проблем биологической безопасности (НИИПББ) в поселке Гвардейском Отарского сельского округа.

Угрозы или их уменьшение

– Но американцы построили, оснастили и передали эти лаборатории под юрисдикцию министерства здравоохранения РК и министерства образования и науки РК, – говорит профессор Дмитровский.

– Можем перечислить построенные объекты и их назначение?

– Можем. С нуля на американские деньги построены: 2 лаборатории 2-го и 3-го уровня биобезопасности в Отаре (в поселке Гвардейский), 2 лаборатории 2-3-го уровня биобезопасности у нас в Противочумном институте (ННЦОИ им. Айкимбаева). А также современные реконструкции Уральской противочумной станции и Национального референтного центра ветеринарии (НРЦВ) города Нур-Султана, которые они подтянули до современных международных стандартов биобезопасности. И всё это не с целью создания бактериологического или биологического оружия, а как раз таки наоборот – с целью уменьшения биологических угроз.

– Но зачем это Соединенным Штатам?

– Странный вопрос. Особенно после того, как в мире было много инцидентов с бактериологическими компонентами. Достаточно вспомнить почтовые рассылки конвертов со спорами сибирской язвы в 2001 году, когда несколько человек погибли, а десятки были заражены. Ученые тогда пришли к вполне резонному выводу, что инфекцию легче остановить и ликвидировать в том месте, где она возникла, чем дать ей распространиться по всему миру. И события 2019–2020 годов подтвердили правильность этого тезиса. Когда началась эта вспышка новой коронавирусной инфекции COVID-19, если бы во многих странах не пропустили момент и всех, кто приехал из Китая, сразу изолировали на 3 недели, никакой пандемии бы не было. Но тогда люди, в том числе и соответствующие эпидемиологические службы, особенно в западных странах, отвыкли от эпиднастороженности и, по сути, не представляли, что такое противоэпидемические мероприятия. Американские ученые и военные были совершенно правы, создавая эту программу уменьшения биологических угроз и выделяя деньги на строительство и оснащение наших лабораторий, с целью усилить потенциал профилактических и противоэпидемических возможностей на местах.

Вы прекрасно знаете, что многие наши лаборатории изначально были довольно слабыми. А американцы помогли, и теперь мы имеем возможность для научного роста и дальнейшего развития эффективного эпиднадзора.

– На что нацелены теперь все эти учреждения?

– Лаборатории НИИ проблем биологической безопасности в Отаре раньше занимались в основном ветеринарными проблемами. Сейчас, хотя институт и относился к министерству образования и науки, он разрабатывает технологии производства профилактических препаратов против инфекционных заболеваний не только животных, но и человека. Там создают вакцины для здравоохранения и ветеринарии.

И если вы обратили внимание, место дислокации этого института – поселок Гвардейский – это воинская часть.

То есть лаборатории имеют максимальную защиту еще со времен Советского Союза. И туда не может проникнуть никто чужой, нет возможности ничего украсть или совершить диверсию. В Казахстане это, пожалуй, самая лучшая вирусологическая лаборатория.

Был еще мощный центр в городе Степногорске. Но после развала СССР он перестал существовать. А в Отаре в это же время был директором профессор Мамадалиев, который сумел сохранить и развить это научное учреждение, и, кстати, одним из первых в середине 2000-х годов он разработал вакцину против птичьего гриппа. В общем, серии всевозможных вакцин ветеринарного профиля они разрабатывали и выпускали давно. И в наше время им было довольно просто и быстро создать первую отечественную вакцину QazVac (QazCovid-in) против коронавирусной инфекции человека COVID-19. Технологии наработаны, квалифицированные специалисты есть. Сейчас, кстати, они заканчивают уже 2-ю фазу испытания следующей вакцины против COVID-19.

– А зачем? COVID-19 вроде уже уходит?

– В науке не должно быть таких вопросов: “Зачем?”. Здесь главное – разработка технологий. Эта коронавирусная инфекция уходит, другая придет. Надо учесть, что она уже 3-я по счету. Вспомните атипичную пневмонию 2002–2003 годов, которая была первой опасной коронавирусной инфекцией (известной, как SARS – тяжелый острый респираторный синдром). Потом в 2012 году появился ближневосточный респираторный синдром MERS – 2-я, еще более опасная коронавирусная инфекция с летальностью 50 процентов. А в 2019 году появился SARS-CoV-2. Этот вирус, хотя и потерял уровень вирулентности, зато приобрел способность быстро распространяться от человека к человеку. И никто не гарантирует, что завтра или через несколько лет не появится новый опасный штамм. Необязательно коронавирусный. У нас, по данным ВОЗ, ежегодно в мире появляются 2 новые вирусные инфекции, опасные для человека. Значит, за 10 лет – 20 патогенов. И за это время один из них, типа коронавируса SARS-CoV-2, обязательно станет суперинфекцией.

Мы сейчас живем в таком тесном мире, что нам уже нужно готовиться к следующей очередной пандемии и отрабатывать технологии, в том числе быстрого производства и испытания вакцин.

– Вот мы слышим много нареканий, мол, вакцина неправильная, ненастоящая, что раньше разрабатывали десятилетиями, а тут успели за год. На самом деле на 1-й этап – проверку на токсикогенность – вполне хватает 6 месяцев. На 2-й – на иммуногенность – 6 месяцев. И только 3-й этап, при котором наблюдают за конкретным противоэпидемическим эффектом, может длиться год-два-три, – поясняет профессор. – Но факт, что десятилетий на создание вакцин уже не требуется. Технологии позволяют производить их быстро, поскольку сейчас уже не ищут какой-то штамм, который и безопасен, и вызывает иммунитет, а просто берут необходимые белки, склеивают их отдельно или с нуклеиновыми кислотами (РНК, ДНК), вот вам и готовая вакцина. Конечно же, я несколько упрощаю, тем не менее…

Так вот, Отар – самое наше центральное место в Казахстане, где развита именно вирусология и возможность разрабатывать и производить вакцины. Тем более что сейчас там 1-й этап завода построили и готовятся возводить 2-ю очередь. А НРЦВ в Нур-Султане – это ветеринарное направление и диагностика. И в наших 2 противочумных учреждениях, уральском и алматинском – диагностика человеческих особо опасных инфекций. Что самое главное – в нашей Центральной референс-лаборатории, из которой я сейчас с вами разговариваю, работают сразу 3 министерства: здравоохранения, образования и науки (филиал Национального центра биотехнологии) и сельского хозяйства (ветеринары филиала Национального референтного центра по ветеринарии). Здесь есть секвенатор (прибор, с помощью которого выполняется автоматизированное определение последовательности нуклеотидов в цепи РНК-ДНК). То есть, выделив возбудителя или получив его РНК или ДНК, мы можем изучить всю его подноготную, сказать, откуда пришел этот штамм, как он распространялся?

– Дорогое это оборудование?

– Дело даже не в его дороговизне. Их сейчас многие закупают. Дело в специалистах, которые могут с этим работать. Требуется минимум несколько лет, чтобы со студенческой скамьи выпускники биофака готовили себя к такой специализации. А в мединститутах это не преподается. И тут еще одна загвоздка: биологам, когда они идут в медицинские лаборатории, платят меньше. И, по сути, возникает даже в каком-то смысле дискриминация, потому что медикам зарплату добавляют, а биологам – нет. Для урегулирования этого вопроса нам надо менять некоторые положения и законы. То есть, если человек работает на опасном производстве, скажем, в противочумном учреждении, которое занимается медицинскими проблемами, людьми, связанными с этой отраслью медицины, должны считаться все – от дворника, водителя до лаборанта и научного сотрудника. Независимо от того, какое образование – медицинское, биологическое или ветеринарное, специалисты должны считаться медиками, потому что работают в медицинском учреждении и над медицинскими проблемами.

Что улучшилось в лабораториях

– В той американской программе было 3 основных направления: первое – собственно строительство или ремонт здания лаборатории с инфраструктурой. Второе – все аспекты современной биобезопасности, принятые во всем мире (чего у наших лабораторий не было). Это, прежде всего, деление на зоны и уровни безопасности. И, конечно же, современное оборудование, секвенаторы, ПЦР и ИФА-аппараты, мощные холодильники, морозильники. Ну и множество всяких мелочей, которые в наших лабораториях всегда были в дефиците. Кроме того, года три после сдачи в эксплуатацию они же поставляли нам всякие реагенты, то есть оказывали еще и такую поддержку. А теперь всё перешло уже на казахстанский государственный бюджет.

И третий аспект – широкое обучение персонала: клиницистов – стандартному определению случая, эпидемиологов – методам аналитической эпидемиологии, лабораторных специалистов – современным методам лабораторно-этиологической диагностики. То есть не просто построили коробку – здание. А дали возможность, чтобы мы самостоятельно могли работать на современном уровне как саморазвивающаяся система. И даже после ухода американцев деньги той программы продолжают работать нам на пользу.