Дядя Петя с острова Кулалы: метеоролог-отшельник рассказал о своей работе и дружбе с волками

Каждые три часа, днём и ночью, в любую погоду он снимает показания, отправляет сводки, предупреждает о штормах. Его работа – это безопасность моряков, судов, авиации. Но за сухими цифрами прогнозов – жизнь, в которой было всё: одиночество, голодные годы, встречи со смертью и редкие, но очень ценные человеческие моменты.

Преданность работе: остался даже без обеспечения

В середине 2000-х гидрометеорологическая станция на Кулалы оказалась на грани закрытия. Обеспечения не было, наблюдения официально прекратились, а Петру Ивановичу предложили уехать. Но он остался. Год прожил на острове фактически сторожем – охранял метеостанцию от разграбления, питался старыми запасами, и тем, что удавалось поймать.

Мне сказали: «Всё, обеспечения нет, можешь уехать – станцию закроем». А я ответил: «Ничего страшного. Сегодня нет – завтра появится. Зачем бросать?».
Приезжали люди с пилами, с топорами. Заходят, а я им: «Здрасьте». Они удивляются: «Ого, ты как здесь? Никого же нет, ничего нет». Я говорю: «Нет-нет, ребята, здесь всё работает, всё под охраной. Всё, собирайтесь обратно». Ни ругани, ничего не было – наоборот, с юмором отнеслись. Говорят: «Ну, Петруха, ты даёшь. Ну ты корки мочишь! Как можно одному сидеть на острове?». У меня были старые провизии, оставались запасы – вот на них и жил. Потом всё-таки обеспечение наладилось, станцию заново открыли, и я снова стал передавать погоду. Там, в Алматы, даже шутили: «Вы нам его привезите сюда, мы хотим посмотреть – он там действительно живой, погоду передаёт? А то неизвестно, как можно год одному просидеть». Вот такие были трудные времена, - рассказывает Пётр Иванович.

Об этом не пишут в газетах

Остров помнит и другие истории. Например, как однажды зимой трое рыбаков оказались отрезаны льдами в десятках километров от берега. Они дошли до Кулалы и всю зиму провели в выкопанной в земле пещере.

Представляете, до самой весны там зимовали. Спички были, зажигалки. Где-то там джингил растёт – такой кустарник, – разводили костёр. С едой было совсем плохо. Говорили, что искали сухой камыш, разрезали его – внутри личинки есть. Доходило до того, что одну большую личинку делили на три части – и это было питание на весь день. Весной их заметили рыбаки. Те, как только увидели лодку, выбежали навстречу прямо в воду, машут. Рыбаки потом рассказывали: «Мы как увидели – какие-то три чудовища: люди не люди, шайтаны не шайтаны, бегут… Мы испугались». Подъехали ближе, спрашивают, что случилось, а они вот эту историю и рассказали, - говорит метеоролог.

До посёлка везти трёх «робинзонов» было далеко, поэтому рыбаки решили доставить их к дяде Пете – на метеостанцию и к пограничникам.

Рыбаки говорят: «Ладно, до посёлка далеко. Здесь рядом метеостанция, живут метеорологи и пограничная застава. Мы вас туда отвезём – там накормят, напоят, а дальше с пограничниками разберётесь». Привезли их к нам, завели. Я на них посмотрел – мама родная: обросшие, грязные, от них запах идёт, голодные страшно. Я им нагрел кашу, открыл тушёнку и сразу сказал: «Ребята, не ешьте много, по чуть-чуть, иначе плохо станет, можно и умереть». Не послушались – накинулись на еду. Потом все трое выбежали за дом, их тошнило. Позже прилетел вертолёт и забрал их в Актау, - вспоминает Пётр Иванович.

Дядя Петя и волчица Лиза

Кулалы для него – не просто место работы. Это дом. Здесь он выхаживал волчонка, который вырос в умную и преданную волчицу по имени Лиза. Она встречала его по голосу, как родного. И здесь же он однажды потерял её – от человеческой жестокости. История, о которой Пётр Иванович говорит до сих пор с болью, как о потере близкого существа.

Увидел в степи логово. Там – два волчонка, рядом ходила волчица. Я полез вытащить одного – она чуть ли не за штаны меня тянет. Но всё-таки удалось. Волчонок был слепой, глаза ещё закрытые. Принёс его домой, сначала кормил из пипетки, потом, когда подрос, – из соски. И выросла у меня вот такая волчица. Когда волк открывает глаза, кого первым увидит, тот для него и мама, и папа. Она только мой голос услышит – сразу бежит, обнимает, вылизывает. Я назвал её Лиза. Мы с ней много лет дружили. Очень умная была. По сообразительности собака рядом не стояла, - рассказывает Пётр Иванович.

Волчица долгое время жила вместе с метеорологом в его доме, пока однажды не случилась беда.

Приехал главврач крутой, начал говорить, нельзя, мол, волка держать, надо застрелить. Я его сразу отфутболил: «Я тебе не чабан, я вообще-то метеоролог». Мы сильно поругались. Он говорит: «Давай плоскогубцы, зубы ей повыдёргиваем». Я ответил: «Согласен, но сначала ты покажи это на себе, а потом я ей буду выдёргивать». На этом и разошлись. А рано утром он ехал на мотоцикле и бросил кусок мяса с иголками. Она съела. И всё… Умирала у меня на руках. Плакала, как человек, слёзы текли из глаз, - вспоминает метеоролог.

Пётр Лупенков говорит, что старые чабаны рассказывали ему: волки чувствуют «своего» и не трогают его даже спустя десятилетия.

Говорили: если в жизни ты когда-то был с волком, он тебя не тронет. Даже через 30, 40, 50 лет узнает. Хотите – верьте, хотите – нет. У меня был такой случай. Пошёл я на восточную сторону, в руках ничего. Вышла стая – штук 30. Окружили. Один сел прямо на тропинке. Я прошёл рядом. Они развернулись и ушли. Не тронули. Вот тогда я вспомнил дедушкины слова и понял: когда старшие говорят – надо слушать и прислушиваться, - сказал он.

Удивительный и опасный Каспий

Метеоролог видел и то, чего, как принято считать, на Каспии не бывает – смерчи. Сразу пять. Один из них шёл прямо по курсу яхты.

«Каспийское море хорошее, доброе и ласковое. Но когда здесь шторм, оно уже совсем не ласковое. Приезжают моряки с океанов и говорят: «Да что у вас тут – лужа какая-то? Вот там волны по 12 метров». А когда попадают здесь в шторм, потом говорят: «Ого-го, лучше бы мы сюда не попадали». Потому что когда идёт большая пологая волна – это одно. А когда всё кипит, с «барашками» наверху, тогда уже плохо, тогда уже очень плохо».

Однажды Пётр Лупенков попал в серьёзную ситуацию.

Шли на яхте с острова Баутино – до материка около 60 километров. Вообще считается, что в Каспии смерчей не бывает. Все эти торнадо – где-то там, в Америке. Мы вышли в море, полпути ещё не прошли – и вдруг на воде появились пять смерчей. И один пошёл прямо на нас. А у нас яхта под парусами. Не свернёшь, не разгонишься, не убежишь. Единственный вариант, чтобы тебя не перевернуло, – срочно снимать паруса. Засасывает воду хоботом, там такой угол стоит, будто реактивный самолёт рядом пролетает. Он шёл, шёл, буквально метров 100 до нас не дошёл, и вдруг его хобот втянулся обратно в облако. Мы перекрестились, и тут как дунул ветер! Не знаю, сколько это было: может, 30-40 метров в секунду, а, может, и больше. Яхта без парусов полетела, как пуля. Потом пошёл ливень – видимо, всё, что он набрал из воды, обрушилось обратно. Мы сидели по пояс в воде, друг друга не видели – такой стоял водопад. Вот тогда мы по-настоящему испугались. Если бы он до нас дошёл, он бы яхту просто забрал – и всё. Я бы сейчас здесь не сидел, - рассказывает Пётр Иванович.

За десятилетия Каспий стал частью его самого. Он знает его характер, уважает его законы и всегда повторяет: море не прощает легкомыслия. Особенно – пьянства.

Сегодня о Петре Ивановиче говорят не только на Кулалы. В этом году он стал обладателем премии «Жақсы Адам – 2025» телеканала Jibek Joly. Награда и миллион тенге – за верность профессии, за годы службы в изоляции, за тихий, но важный труд. Сам он относится к этому спокойно: говорит, что просто делал свою работу.

Коллеги и друзья всё чаще уговаривают его записать воспоминания – о Каспии, людях, штормовых ночах и островной жизни.

Представляете, больше 30 лет на море – каждый день на море. Это уже, можно сказать, не часть моей души, а большая часть моей души. Конечно, всё здесь для меня родное.
Мне ребята говорят: пора уже, 60 лет, надо садиться и писать книгу – про Каспий, про жизнь, как ты её прожил, про все случаи. Не рассказывать людям, а именно сесть и написать. Я отвечаю: ну, может, для города 60 лет – это и много, а я пока на свежем воздухе, мне кажется, ещё рано. Вот когда, может быть, лет 70–75 будет – тогда и начну писать книгу. Пока ещё молодой, - говорит дядя Петя.

На острове Кулалы по-прежнему горит свет метеостанции. И пока там живёт дядя Петя, у Каспия всегда будет преданный слушатель.

Напомним, ранее Lada.kz публиковала интервью с синоптиком из Актау, который рассказал о специфике своей работы. Подробнее по ссылке.